Скелеты в шкафу: как в России рассматривают уголовные дела по разглашению гостайны

Решения по делам, связанным с госбезопасностью, не публикуют в открытых источниках. Информация о части таких процессов – полностью засекречена. Однако правозащитники отмечают, что за последние пять лет количество приговоров суда возросло в несколько раз. При этом фигурантами дел становятся как носители гостайны, так и гражданские лица без допуска. Несмотря на особый порядок рассмотрения судом дел о госизмене и разглашении гостайны, зачастую такие процессы вызывают общественный резонанс. Причины различны: обстоятельства госизмены, активная позиция стороны защиты или сама личность обвиняемого.

Органы контрразведки в 2018 году пресекли в ходе спецопераций деятельность 129 кадровых сотрудников и 465 агентов иностранных спецслужб, которые пытались получить доступ к сведениям политического, экономического, технологического и оборонного характера, сообщил на ежегодном расширенном заседании коллегии ФСБ Президент РФ Владимир Путин. «Команда 29» в докладе «История государственной измены, шпионажа и государственной тайны в современной России» отмечает, что собранные ими сведения о делах расходятся с официальной статистикой по двум статьям – 275 и 276 УК РФ с 1997 года (источники – Судебный департамент при ВС РФ, СМИ, сайты судов, ГАС «Правосудие»).

«В 21 веке доля оправданий по статьям 275, 276 и 283 УК РФ, когда дело переходит в суд, составляет 0%. Специфика этих дел состоит в том, что на предварительном следствии их ведет ФСБ, включая оперативное сопровождение вплоть до освобождения приговоренных из колонии после отбытия срока. Как правило, по УДО по таким делам практически не освобождают, одна из немногих возможностей – досудебное соглашение, или, как его еще называют, «сделка с правосудием», – отмечает адвокат, руководитель правозащитной организации «Команда 29» Иван Павлов.

Процедуры работы стороны защиты, как и весь ход судебного процесса, регламентированы УПК РФ, законом «О государственной тайне» и другими нормами. Однако на практике защита в таких делах, как отмечает Иван Павлов, ограничена в средствах, несмотря на то, что защитников, как и судей, допускают к государственной тайне при участии в рассмотрении дела. По мнению руководителя практики уголовного и административного права «Амулекс» адвокат Алены Зеленовской, вопрос об ограничениях работы адвоката в делах о госизмене, – скорее, процессуальный.

«Доступ к квалифицированной юридической помощи – приоритетное право, которое гарантируется нашим государством. Применительно к процессам, где задействована государственная тайна, законом предусмотрен особый порядок допуска к ней судей, адвокатов, депутатов. Они не проходят специальную процедуру получения разрешения, но предупреждаются о неразглашении и подписывают соответствующий документ. Любые ограничения в участии защитника лица, привлекаемого к уголовной ответственности, могут быть обжалованы, в том числе, ограничения в допуске к материалам уголовного дела», – отмечает адвокат.

Однако на практике, по словам главы «Команды 29» Ивана Павлова, сложности для защитников заключаются, например, в комментировании хода процесса для СМИ и общественности. Следствие, поясняет адвокат, зачастую пытается добиться от защитников  как подписки о неразглашении гостайны, так и подписки о неразглашении любых иных данных предварительного следствия. Более того, защитники в ходе таких процессов существенным образом ограничены в своих процессуальных возможностях по обращению к сторонним экспертам.

«Обращение к специалисту, у которого нет допуска к государственной тайне, если следователь поставил на деле гриф «секретно», влечет уголовную ответственность за разглашение этой информации. Запрос адвоката к эксперту, у которого есть такой допуск, грозит последнему проблемами. Если специалист примет участие в независимой экспертизе без разрешения ФСБ, которая оформляет допуск к гостайне, это может грозить ему потерей разрешения на работу с засекреченными сведениями. При этом наличие допуска для определенных должностей – это обязательное условие, поэтому число независимых экспертов в этой сфере равно нулю. Помимо того, что следствие ведет ФСБ, порой ведомство также проводит экспертизу, для которой привлекает собственных сотрудников или лиц, аффилированных со спецслужбой», – отмечает Иван Павлов.

Зачастую после возбуждения дела следователи или оперативные сотрудники  получают заключение специалистов, которые потом могут быть привлечены в качестве экспертов для производства судебной экспертизы. Суды, как отмечает Иван Павлов, вправе назначить дополнительную, повторную или просто еще одну экспертизу. Однако судьи сталкиваются с теми же проблемами, что и адвокаты, и несут такую же уголовную ответственность за разглашение гостайны. Более того, на суды возложены обязанности вводить закрытый режим заседаний, следить за тем, чтобы лишняя информация не попала в протокол и, в случае необходимости, вовремя протокол засекретить. Недостаточная независимость судов от влияния ФСБ, по словам адвоката Ивана Павлова, также сказывается на их работе по подобным делам, поэтому судьи не стремятся назначать новые экспертизы и ориентируются на предоставленные следствием заключения специалистов.

Экспертиза для определения достоверности и степени секретности разглашенной (переданной) информации назначается в каждом таком деле. Привлеченные в ходе предварительного следствия специалисты, по словам Ивана Павлова, должны ответить на три ключевых вопроса:

• достоверна ли информация, которая была кем-то получена, передана или выдана;
• составляет ли эта информация государственную тайну (если установлено, что сведения достоверны);
• к какой степени секретности эта информация относится (если установлено, что она составляет государственную тайну).

Второстепенными, но не менее важными, являются вопросы о причинении вреда от разглашения информации или выдачи данных и о секретности.

Специалисты отмечают наличие в таких делах признаков заинтересованности ФСБ. Хотя, по словам Алены Зеленовской, формально влияние ведомства уравновешено процедурами установления признаков объективной и субъективной стороны преступления в суде. Осужденные не лишены права подать апелляцию и потребовать пересмотра дела, в том числе, если возникли сомнения в объективности вынесенного решения.

Роковое стечение обстоятельств под статьей 283.1 УК РФ

Расписание патрулей на границах, военно-политическая обстановка, состояние режимного объекта – эту информацию, как показывает практика, может получить или узнать гражданское лицо, хотя подобные данные и составляют государственную тайну (закон «О государственной тайне»). Смс с этими сведениями или размещенная в социальных сетях фотография станут поводом для обвинения в разглашении гостайны.

Характерным примером служит дело авиадиспетчера на пенсии Петра Парпулова, которого задержали в марте 2014 года и обвинили в госизмене. Мужчина вину не признал, утверждая, что всего лишь в разговоре с родственниками поделился сведениями, которые были опубликованы в открытом доступе на сайте газеты «Красная звезда» (принадлежит Министерству обороны РФ).

«Есть норма в одном из секретных приказов, из которой следует, что публикация информации в открытых источниках не является основанием для ее рассекречивания. То есть сведения уже общедоступны, но все равно формально их будут считать секретными. Такова логика действующего законодательства, не скажу закона, потому что все-таки существуют принципы обоснованности, своевременности и защищенности. Таким образом, согласно закону, сведения, которые относятся к гостайне, должны быть защищены. Если их никто не защищает, как эта информация может составлять государственную тайну? Однако суды не руководствуются данными принципами, и на основании формального подхода выносят обвинительные приговоры», – отмечает Иван Павлов. 

Широко известны дела не только авиадиспетчера Парпулова, но также жительниц Сочи Кесян, Джанджгава, Севастиди и Тутисани, которые также были обвинены в передаче враждующей с Россией стране сведений, составляющих гостайну. Они стали свидетельницами движения железнодорожного состава и автоколонны с военной техникой через город за несколько месяцев до конфликта с Грузией в 2008 году и эту информацию передали третьим лицам. Однако женщины просто не знали, что в России является гостайной, так как информация об этом не доносится до широкой аудитории. Тем не менее, Алена Зеленовская подчеркивает, что разъяснительная работа среди населения не дает гарантий неразглашения гостайны, тем более если власти решили не сообщать населению, например, о начале вооруженного конфликта. Эксперт видит причину в отсутствии специальных нормативно-правовых актов, которые бы четко разъяснили, в каких границах должна доноситься информация до общественности. Работа с населением в этой сфере, как отмечает Алена Зеленовская, является частью государственной политики в области обеспечения безопасности, которая представляется целой совокупностью скоординированных единым замыслом политических организационных, социально-экономических, военных, правовых, информационных и специальных мер.

«Как показывает практика, закон беспощаден и в отношении тех граждан, которым гостайна никогда не была доверена, даже если они совершили преступление по неосторожности. Для обвинения по статье 283.1 УК РФ нужно доказать наличие прямого умысла, то есть человек должен понимать, что сведения составляют государственную тайну и предпринимать действия для их получения. Умысел –  это ключевой элемент данного состава преступления. Наличие субъективной стороны преступления выясняется еще на досудебной стадии, в рамках предварительного расследования», – поясняет Алена Зеленовская.

По мнению Ивана Павлова, проблема заключается и в том, что перечни защищенных гостайной сведений также засекречены и страдают отсутствием однозначного толкования. «Общество не может никак проконтролировать, насколько в ведомстве объективно относятся к тому, что считать секретом, а что нет. Вторая проблема этих перечней – из-за размытости формулировок их пунктов страдает принцип правовой определенности. Норма должна быть конкретной для того, чтобы ее можно было однозначно трактовать и применять. Неконкретность формулировок же позволяет экспертам подвести под неопределенный шаблон любые, даже безобидные сведения», – считает Иван Павлов. 

Дело Оксаны Севастиди. Жительница Сочи стала свидетельницей движения железнодорожного состава, на котором перевозилась военная техника. Поезд двигался в сторону границы с Грузией. Оксана Севастиди в интервью «Медузе» рассказала, что инцидент имел место в апреле 2008 года, в это же время она отправила своему знакомому в Грузию смс о том, чему была свидетельницей. На тот момент Россия и Грузия не находились в состоянии вооруженного конфликта. Боевые действия начались в ночь на 8 августа 2008 года на территории Южной Осетии, днем Россия вмешалась в конфликт. Оксану Севастиди арестовали только в 2015 году, предъявив обвинение по статье 275 УК РФ «Государственная измена». Суд приговорил женщину к семи годам лишения свободы.

«Мы [«Команда 29»] взяли ее дело в конце 2016 года, когда к нам обратились родственники Оксаны с просьбой помочь. Сама Оксана уже отбывала к тому моменту наказание в колонии в Ивановской области. Мы привлекли внимание общественности к этому кейсу, журналисты начали публиковать материалы об этом абсурдном деле. Все происходило накануне пресс-конференции Президента РФ Владимира Путина в 2016 году. Корреспондент Russia Today задал вопрос главе государства, что лично он думает об этом уголовном деле. Президент признал, что элемент государственной безопасности необходимо использовать, что называется, к месту. Рассуждая вслух, он пришел к выводу, что нельзя признать гостайной информацию, которую ты видишь своими глазами, ничем и никем не защищаемую. После того эфира я понял, что все скоро будет хорошо с Оксаной. Мы хотели добиться оправдания, однако Верховный Суд Российской Федерации просто сократил срок до отбытого, а Президент России еще до рассмотрения дела в ВС РФ по нашей жалобе помиловал ее», – рассказывает Иван Павлов.

Стечение обстоятельств, которые привели к осуждению жительниц Сочи, в том числе Оксаны Севастиди, по мнению экспертов, можно назвать роковым: события развивались стремительно, и при этом информация была передана потенциально враждующей стороне. Как отмечает Алена Зеленовская, вне зависимости от того, когда были переданы сведения, с точки зрения существующей практики это является разглашением гостайны, так как основной критерий общественной опасности преступления – возможность нанесения ущерба безопасности РФ.

Неконкретные перечни и сомневающиеся комиссии – статья 283 УК РФ

Лица, которые получили допуск к государственной тайне, в случае передачи или разглашения засекреченных сведений, привлекаются по статьям 275, 276 и 283 (по неосторожности) УК РФ. Ответственность наступает с момента подписания документов о неразглашении. Экономика, промышленность, наука – эти сферы в современном мире развиваются динамично, в том числе, благодаря международному сотрудничеству. Устанавливаются границы, когда сотрудничество несет развитие, а когда – угрозу госбезопасности, на основании перечней засекреченных сведений (ведомств, учреждений, организаций, предприятий). Периодически, не реже чем каждые пять лет, органы государственной власти обязаны пересматривать содержание действующих ведомственных перечней сведений, подлежащих засекречиванию (статья 13 закона «О государственной тайне» «Порядок рассекречивания сведений»). Также, например, в научно-исследовательских центрах публикации работ или передача зарубежным партнерам материалов проходят предварительно согласования в комиссиях, которые уполномочены дать заключения о возможности отнесения сведений к гостайне.

Процедура согласования в комиссиях или отнесение новых сведений к группе защищаемых гостайной, как отмечает Иван Павлов, основаны на субъективных мнениях экспертов. Именно по этой причине адвокат считает, что обвиняемые по таким делам могут являться жертвами правовой неопределенности, неконкретности и размытости формулировок. Возможно, этим можно объяснить еще одну тенденцию – суды дают обвиняемым сроки ниже минимальных.

«В нашей практике есть дела, когда людей оправдывали или прекращали преследования. Оправдан был эколог, капитан 1-го ранга Александр Никитин (в своем докладе для норвежской неправительственной экологической организации Bellona рассказал об обращении с ядерными материалами и радиоактивными отходами на Северном флоте) правда, это было достаточно давно – 1999 году. Есть более свежие дела, когда преследование прекращалось на стадии следствия, – дело профессора «Военмеха» Игоря Баранова (поводом для задержания и обвинения стали материалы доклада, с которым физик должен был выступить на конференции в США). Однако когда дело передается ФСБ в суд, ясно, что оно будет вестись под строжайшим контролем, и очевидно, какой приговор может быть вынесен. Единственное, в чем суд может себя проявить – это срок наказания. В деле нашего доверителя, вышедшего на пенсию инженера из ГРУ, Геннадия Кравцова (содержание письма о трудоустройстве в иностранный институт привело к обвинению в госизмене), Мосгорсуд сначала вынес приговор 14 лет лишения свободы. Потом Верховный Суд РФ пересмотрел это решение и назначил ему уже 6 лет – дал ниже низшего (минимальный срок по статье о государственной измене – 12 лет)», – рассказывает глава «Команды 29» Иван Павлов.

Научно-технические и консалтинговые услуги сегодня, по мнению юристов, достаточно уязвимы с точки зрения уголовного преследования за разглашение или передачу гостайны. Особенно, как отмечает Иван Павлов, это касается специалистов, которые занимаются специфическими и чувствительными знаниями. При этом с процессуальной стороны дела о шпионаже, по словам адвоката, примитивны: достаточно доказать, что человек собрал сведения, отправил их за границу (получатель – иностранное лицо или представитель международной организации), и заключение специалиста о том, что данные сведения составляют государственную тайну.

Дело Виктора Кудрявцева. Уголовное преследование физика и научного сотрудника ЦНИИмаш Виктора Кудрявцева, по мнению Ивана Павлова, – это пример отсутствия гарантий для носителей гостайны, несмотря на соблюдение ими всех процедур и полученные заключения экспертов. Виктор Кудрявцев работал с коллегами над международным проектом в рамках партнерской программы с Евросоюзом FP7-SPACE, который был согласован во всех инстанциях, помимо ЦНИИмаш в нем участвовали другие российские научно-исследовательские учреждения. Реализовали проект на средства гранта Еврокомиссии. Как отмечает адвокат, ученый владеет английским языком, поэтому ему было поручено переводить документы, которые присылали исполнители по проекту, и составлять на их основе отчет по научно-исследовательской работе. Виктор Кудявцев согласовывал этот отчет в двух комиссиях: внутренней институтской и комиссии экспортно-технического контроля. Сам физик, автор отчета, в состав комиссий не входил.

«Комиссии дали положительные заключения о том, что Виктор Кудрявцев может отправить данный отчет зарубежным партнерам по проекту – в Фон-Кармановский институт гидродинамики. После получения согласия ученый отправил отчет, но это не стало препятствием для возбуждения против него уголовного дела спустя несколько лет, в 2018 году, по факту передачи этой информации за рубеж. Его взяли под стражу и поместили в следственный изолятор «Лефортово», где ученый просидел более года, до тех пор, пока нам не удалось добиться его освобождения под подписку о невыезде ввиду ухудшившегося состояния здоровья», – отмечает Иван Павлов.

Тенденции и проблемы

Самым актуальным сейчас является отсутствие единой правоприменительной практики, или четкого руководства к действию. Это позволило бы избежать неверной квалификации деяний, и, следовательно, незаконного привлечения к уголовной ответственности. Иван Павлов считает, что помочь могут рекомендации высших судов, разработанные на основании широкой правоприменительной практики. Однако выявить тенденции, когда рассмотренных дел за год от трех до пяти – сложно. 

Хотя с помощью общественности Оксана Севастиди, Анника Кесян, Марина Джанджгава и Инга Тутисани добились помилования и сокращения сроков заключения, никто из них не был оправдан. Таким образом, можно сказать, что практика по делам о разглашении гостайны путем отправки смс устоялась. Однако, по мнению Алены Зеленовской, следует обратить внимание на обоснованность выносимых решений. Европейский суд по правам человека неоднократно в своих постановлениях отмечал, что российские суды не всегда способны гарантировать обвиняемым соблюдение принципов Конвенции о защите прав человека и основных свобод и норм российского законодательства при вмешательстве в частную жизнь при тайном наблюдении. В частности, закон об ОРД не обязывает судей проверять наличие «разумного подозрения» против лица, в отношении которого предлагается вести наблюдение, или «пропорциональность» мер наблюдения и их «необходимость в демократическом обществе». В деле Романа Захарова ЕСПЧ установил, в частности, что процедура получения санкции суда, предусмотренная законодательством Российской Федерации, неспособна гарантировать, что меры тайного наблюдения не применяются беспорядочно, бессистемно и необдуманно.

«В таких процессах, как дело Оксаны Севастиди, нельзя сказать что при назначении наказаний принципы обоснованности, целесообразности и пропорциональности были учтены. Насколько целесообразно было, например, лишить свободы на семь лет женщину, которая отправила смс восемь лет назад по неосторожности, когда уже и конфликта нет, и ситуация сама себя исчерпала, и нет даже потенциальной опасности для границ нашего государства», – задается вопросом Алена Зеленовская.

С момента событий в Крыму, по мнению Ивана Павлова, наблюдается скачок количества дел о государственной измене: если до 2014 года судами выносилось в среднем по три приговора в год, то в 2014 – уже 15. Отчасти увеличение количества дел можно объяснить тенденцией к расширению перечня сведений, защищенных гостайной. Однако рост, как отмечают эксперты, довольно плавный: президент страны периодически дополняет перечень сведений своими указами.

«В 2015 году глава государства дополнил свой указ пунктом, который засекречивает сведения о потерях личного состава вооруженных сил в мирное время. Мы пытались оспорить этот пункт: «Команда 29» представляла интересы 15 журналистов, блогеров и общественных деятелей. Однако суд принял сторону сильного», – рассказывает адвокат Иван Павлов.

Судебная практика получила расширение в 2012 году, когда статью о госизмене дополнили формулировками «иные случаи» и «иная помощь». Оказание иной помощи, поясняет Алена Зеленовская, предполагает содействие враждебной деятельности другими действиями, не прямо перечисленными в диспозиции данной статьи: это может быть выполнение роли связного, вербовка агентуры для иностранных спецслужб, переход на сторону врага в военное время.

«Перечень не исчерпывающий, поэтому способствует расширительному толкованию объективной стороны данного преступления. Результатом служит появление новой правоприменительной практики. Закон позволяет с появлением новых деяний с признаками государственной измены, трактовать их как способы совершения преступления», – отмечает Алена Зеленовская.

Основания для дополнения статьи новыми формулировками («иные случаи» и «иная помощь»), по мнению адвоката Ивана Павлова, несколько надуманны. У привлекаемых следствием по делам о государственной измене экспертов, по его словам, ранее не было никаких проблем с квалификацией сведений как составляющих государственную тайну.

Независимость судебной системы, разработка новых рекомендаций для судов и следствия, приведение правоприменительной практики к единообразию – эти меры, по мнению экспертов, способны изменить сложившуюся сегодня ситуацию. Подобные меры не могут решить ряда других проблем, например, острую нехватку независимых экспертов. Специфика таких процессов, где на стороне обвинения находится заведомо сильный и влиятельный игрок, с широким спектром возможностей, дает основания для сомнений – возможно ли добиться равноправия сторон?

Иллюстрация: В. Корецкий